«Если тенденция будет сохраняться, через 5-10 лет некому будет пополнять научные школы и учить новых программистов, — утверждает первый заместитель генерального директора Научного парка «Киевская политехника» Ярослав Кологривов. — От этого проиграет не только КПИ, но в первую очередь те компании, которые забирают у нас специалистов».
С целью сохранить науку в Украине, сделать ее прибыльной и был создан Научный парк. Журналист AIN.UA побеседовал с Кологривовым, чтобы подробнее узнать об этой структуре и о том, как наука сегодня конкурирует с коммерцией.
С какой целью создавался Научный парк «Киевская политехника»?
Киевский политехнический институт – не только образовательный, но также исследовательский ВУЗ. Всего в КПИ 29 факультетов и институтов, а также 13 научно-исследовательских институтов. В них ученые могут выполнять заказы от предприятий. Например, если в компании возникает необходимость оптимизировать какой-то процесс или автоматизировать участок производства, она может обратиться в КПИ, и наши ученые предложат решение проблемы. У нас есть и собственные инновационные проекты, которые раньше пылились на полке вместо того, чтобы успешно внедряться и приносить доход.
Мы решили создать структуру, которая бы позволила воплощать эти наработки в жизнь и коммерциализировать их. Изучив опыт Стенфордского университета, MIT, ряда европейских высших учебных заведений, в 2006 году по их образу и подобию был учрежден Научный парк «Киевская политехника» в соответствии со специальным законом Украины.
А почему КПИ не мог обойтись без создания Научного парка? Ведь до этого заказы как-то выполнялись. Зачем отдельная структура?
Ряд особенностей вуза не позволял динамично реагировать на запросы рынка, наших партнеров и инвесторов. КПИ является государственной структурой и не может быть прибыльным. У вуза нет банковского счета, только казначейский. Заказчик, конечно, мог перечислить туда деньги на реализацию проекта, но чтобы получить к ним доступ, КПИ приходилось направлять в казначейство официальный запрос. Иногда эти средства уходили на нужды государства, например, на выплату зарплаты шахтерам, и приходилось ждать несколько месяцев, чтобы до них добраться.
Вторая трудность — наличие в госструктурах тендерных процедур. Допустим, клиент хочет, чтобы мы выполняли его заказ на оборудовании Bosch, а тендер выиграл какой-нибудь «Сельмашстрой». И заказчику диктовали, какое оборудование покупать.
И наконец, в тарифных сетках КПИ четко расписано, кто какую зарплату может получать. Если профессор на своей основной должности получает, условно говоря, 5 тыс. грн в месяц, то, выполняя смежные проекты, он не может получать вторую зарплату выше, чем первая. И если заказчик платил ему за проект 100 тыс. грн в месяц, профессору приходилось ждать два года, прежде чем ему полностью выплатят гонорар.
А у Научного парка есть свой банковский счет, нет ограничений по зарплате и тендерных процедур. Получая заказ, мы можем на время его выполнения взять в штат «Киевской политехники» любого ученого, выплатить ему любые деньги, закупить то оборудование, которое нужно нам, а не государству, а главное, получить прибыль.
«Киевская политехника» была создана на основании специального закона Украины. В чем его необходимость, и как государство участвует в деятельности Научного парка?
Тогда это была совершенно уникальная для нашей страны структура. С клиентами мы работаем, как коммерческое предприятие – заключаем такие же договора, как и наши конкуренты, где четко описаны сроки выполнения, неустойки и штрафы, требования к качеству продукта. Но при этом фактически остаемся подразделением КПИ. Чтобы определить законную схему работы подобной структуры, Верховным Советом был принят отдельный Закон Украины «О Научном парке «Киевская политехника»». И клиентам так спокойнее – все законно и прозрачно.
Позже, в 2010 году, на базе нашего закона был принят другой закон — «О научных парках», который позволил всем украинским вузам 3-4 уровня аккредитации создавать свои собственные научные парки. Сегодня нам приятно наблюдать, как наши коллеги развивают подобные структуры у себя — например, Университет им. Шевченко. Многие консультируются с нами, изучают наш опыт.
С момента создания «Киевская политехника» не получила от государства (в том числе и КПИ) ни копейки. Изначально закладывались суммы, которые нам должны были выделить на старт, но они так и не поступили. Мы самодостаточны и каждый год показываем положительную динамику.
Какие задачи ставит перед собой сегодня Научный парк? Опишите схему его работы.
В научном парке работает штат из юристов, экономистов, бухгалтеров и маркетологов, которые исследуют и анализируют потребности рынка. Заказы перенаправляются в научные школы, тем самым устремляя их в актуальное русло.
Кроме того, у КПИ есть много наработок в самых различных отраслях экономики — химия, биотехнологии, механика, ИТ… Мы ищем потребителей, которые могут внедрить у себя на предприятии эти разработки, превратить их в товар или услугу как в Украине, так и за ее пределами. За это университет и ученые получают определенные дивиденды – либо роялти, либо единоразовый платеж.
С какими компаниями сегодня сотрудничает «Киевская политехника»? Как нарабатывались эти партнерства?
КПИ — это бренд. К нам всегда обращались за решением технологических проблем. Среди наших клиентов много государственных предприятий. Из украинских — “Укрэнерго”, «Укрзалізниця», «Укрметртестстандарт», ДП “Антонов”. Из иностранных – Новосибирский «Энергопром», Техасский институт наук (TxlS). В области ИТ самыми знаменитыми нашими партнерами являются компании Netcracker и Samsung. С NetCracker мы работаем год, с Samsung — дольше. Недавно начали сотрудничать с норвежской компанией Q-Free, которая разрабатывает программное обеспечение для оптимизации транспортного движения в больших мегаполисах.
Последние месяцы мы очень плотно сотрудничаем с Независимой Ассоциацией банков Украины (НАБУ) – это более 90 ведущих банков страны. Они заинтересованы в создании венчурного фонда, чтобы финансировать лучшие проекты Научного парка. Прежде всего, их интересуют решения в области кибербезопасности, но другие отрасли также рассматриваются.
Что Научный парк может дать бизнесу? Почему все эти компании заинтересованы в сотрудничестве с «Киевской политехникой»?
Мы доказали, что можем реализовывать самые сложные научные проекты. Такие гиганты как Microsoft, IBM, Apple формируют для себя полноценные исследовательские институты, их ученые получают сумасшедшие деньги, решая поставленные задачи. Но средние компании вряд ли могут себе это позволить, поэтому они работают по принципу аутсорсинга. Даже R&D-подразделения крупных компаний не все научные задачи могут решать самостоятельно — иногда им дешевле выполнять такие проекты у нас.
Насколько приоритетно для «Киевской политехники» направление ИТ? В чем ваши конкурентные преимущества?
В отрасли ИТ мы способны на большее, чем наши конкуренты. Там работают наши же выпускники, которые могут делать только то, чему их научили. А в научных школах ученые решают принципиально новые задачи. Хотя даже тривиальные услуги у нас иногда обходятся дешевле, чем у конкурентов.
Какие проблемы отрасли вы решаете как научный парк? Ведь если проекты в других отраслях могут «залежаться» на полке, то ИТ сегодня – горячая тема…
Сегодня в Украине одаренный студент, который хотел бы связать свою жизнь с наукой, либо идет в аспирантуру на зарплату в $300-$400, либо уходит на рынок и получает $3-5 тыс. Не то что лучшие — вообще никто не выберет первый вариант. Доход третьекурсника порой выше, чем у профессора, который его учит. Поэтому ректором была поставлена задача исправить сложившуюся ситуацию.
Мы объединили ИТ-подразделения наших кафедр (а программирование сегодня есть почти везде) и создали подструктуру Научного парка, которая фокусируется только на ИТ. Выполняя заказы от компаний, наши профессора и студенты получают за это дополнительные зарплаты, которые исчисляются в тысячах долларов. Таким образом, мы решаем проблему перекоса зарплат и оттока талантов на рынок.
Какие самые знаковые ИТ-проекты, реализованные в Научном парке, вы могли бы выделить?
У нас их было очень много, но далеко не обо всех мы можем говорить, так как подписывали договор о неразглашении. Например, то, что мы делали для Samsung, мы обсуждать не можем, а там были очень интересные и инновационные проекты.
Последнее, что приходит в голову — это проект по передаче 3-D изображения в качестве full-HD в режиме реального времени. Мы выполняли эту задачу для одного украинского НИИ, они планировали проводить дистанционное обучение в формате вебинаров. Нужно было реализовать возможность такой передачи без задержек и помех между более или менее мощными, но самыми обыкновенными домашними компьютерами. Мы разработали не только программное обеспечение, но и специальные микросхемы. Аналогов нашему решению на то время не было, по крайней мере в эконом-сегменте.
А, кстати, сколько стоил самый дорогой проект, реализованный в Научном парке?
Стоимость проектов, которые мы выполняем для крупных клиентов, исчисляется миллионами гривен. Самые дорогие – до 5 млн грн.
По какой схеме оплаты вы работаете с заказчиком? Как распределяется прибыль от проектов и на что она идет?
Заказчик полностью финансирует проект: платит зарплату исполнителям, при необходимости выделяет средства на закупку оборудования. Прибыль от проекта де-юре получает Научный парк, однако фактически эти деньги идут в КПИ. Если дивиденды выплатят учредителям, то есть самому КПИ, вуз получит их напрямую. Например, некоторые заказчики, которые являются госпредприятиями, предпочитают финансировать проекты через казначейство. Коммерческим компаниям, конечно, больше подходит банковский счет Научного парка, но фактически это просто «другой карман» КПИ.
Доход от проектов, как правило, идет на поддержку и развитие инфраструктуры вуза.
А что происходит с оборудованием, которое финансирует заказчик? Он может его забрать или оно тоже переходит в КПИ?
Конечно, но мы всегда склоняем заказчика оставить его у нас и передаем в КПИ, чтобы кафедра могла использовать это оборудование в дальнейшем.
Как Научный парк работает со стартапами? Расскажите про Polyteco — как он соотносится с «Киевской политехникой»?
Бизнес-инкубатор Polyteco — это пилотный проект, ориентированный только на сегмент ИТ. Мы решили опробовать модель инкубатора на этом направлении, поскольку сегодня ИТ – самый востребованный и не затратный сегмент. Не нужно строить лаборатории, опытные центры – достаточно выделить помещение, поставить компьютеры и провести Интернет.
Но мы не зацикливаемся на ИТ и стараемся помогать проектам во всех областях, прежде всего, в поиске инвесторов. В Европе и США постепенно отходят от истерии по поводу ИТ-проектов, их интересует медицина, альтернативная энергетика, создание новых материалов. В 2012 году вместе с НАБУ, Президентским фондом Леонида Кучмы «Украина», Украинским научно-технологическим центром и Европейской Комиссией мы провели фестиваль инновационных проектов Sykorskiy Challenge – это всеукраинский проект по отбору стартапов. В экспертный совет мы пригласили 15 экспертов, большая часть которых – представители венчурных фондов США, Франции, Бразии, Ирландии, Латвии, Японии, Австралии. На отборочный тур поступило 106 проектов. В итоге три победителя получили финансирование от НАБУ в сумме 160 тыс. грн. В дальнейшем ассоциация планирует выделять больше денег.
Фестиваль стал хорошей рекламой для КПИ — мы получили много запросов, в первую очередь из США, от различных венчурных фондов с предложением сотрудничать. У них почти нет интересных идей – все давно разобрали, а в научных кругах бывшего Советского Союза таковых очень много и в Украине эти проекты не востребованы. Зато востребованы в Штатах.
Чтобы поместить проект на инкубацию в Polyteco или на рассмотрение в Научный парк, обязательно быть студентом, сотрудником или выпускником КПИ?
Научный парк — это всеукраинский проект, мы работаем абсолютно со всеми, у кого есть интересные проекты и кто заинтересован в сотрудничестве.
С какими инвесторами сотрудничает «Киевская политехника»? Что происходит со стартапом после привлечения инвестиций?
У нас есть выходы на все венчурные фонды Украины и множество зарубежных. В зависимости от специфики проекта мы подбираем пул инвесторов, которым его показываем. В Украине, например, все фонды специализируются на ИТ, остальное их не интересует.
После привлечения инвестиций, стартап переходит в Научный парк, который заходит в долевое участие. Доля «Киевской политехники», в зависимости от проекта, первичных вложений автора и инвестора, может колебаться в пределах 5-20%.
А есть на счету Научного парка какой-то уже успешно реализованный ИТ-стартап?
Да, компания UkraineMade. Ее создали наши студенты три года назад. Они заметили, что огромное количество наработок КПИ пылятся в бумажном виде на полках, хотя они могли бы быть интересны иностранным инвесторам. Ребята создали сайт, перевели 10 проектов на английский язык и разместили на этом ресурсе. Через несколько недель к нам начали поступать запросы со всего мира.
Научный парк выступал администратором проекта. Мы разработали специальную систему связи с инвесторами и открыли сайт для всех украинских предпринимателей. Сегодня на UkraineMade информацию о своих компаниях разместили порядка 20 тыс. украинских предприятий, на сайте опубликовано более 70 тыс. инновационных проектов. Этот ресурс — один из основных инструментов продвижения наших разработок за рубеж. Он является социальным и полностью бесплатным сервисом.
Также, в Polyteco группа студентов реализовала систему «Электронный платеж для студентов». С ее помощью можно оплачивать все услуги, предоставляемые КПИ. Ребята обратились с предложением к ректору в сентябре 2012 года, и уже спустя три месяца система заработала для нашего университета. Платежи в КПИ осуществляются без комиссий, но в этом году мы планируем предложить «Электронный платеж для студентов» другим вузам и, таким образом, монетизировать проект.
Подводя итоги, как бы Вы описали социальную задачу «Киевской политехники»?
Научные школы, такие как у нас в КПИ, создаются десятилетиями, и мы пытаемся сделать так, чтобы они просто не развалились под давлением современных реалий. Нашему вузу более 100 лет, наши ученые ничуть не хуже зарубежных, и мы стараемся мотивировать их на воспитание новых поколений инноваторов. От этого зависит будущее не только нашего вуза, но и всей страны.