Петр Антропов родился и вырос в Риге, но он довольно хорошо известен на всем постсоветском пространстве, включая Украину. В 2006 году Петр вместе с партнерами купил социальную сеть «Одноклассники» у молодого программиста Альберта Попкова, после чего привлек финансирование от Юрия Мильнера и вышел из проекта с семизначной суммой на руках. Спустя год Антропов приехал в Украину, где на протяжении нескольких лет возглавлял отделение бельгийского инвестбанка, а затем вместе с Владимиром Боровиком основал онлайн-кинотеатр MEGOGO. Проработав в Megogo чуть больше года, предприниматель продал свою долю в проекте и на пару с латышом Ником Устиновым запустил сервис дешевых звонков за границей Roamer. В интервью AIN.UA Петр Антропов рассказал о том, как складывалась его предпринимательская карьера, а также о влиянии кризиса на бизнес и новых возможностях в сложное время.
Когда вы начали заниматься интернет-бизнесом?
В 1996 году я закончил Стокгольмскую школу экономики в Риге, после чего почти десять лет работал в латвийских и литовских банках, занимался рынком Forex, ценными бумагами и всем, что связано с инвестициями. В 2005 году мой школьный друг Виталий Рубштейн позвал меня поиграть в сквош и поговорить о его проекте, который назывался one.lv. Портал появился в 1999 году и начинался с рассылки SMS, после чего сконвертировался в электронную почту, продажу мелодий и Java-игр, а затем в латвийскую копию социальной сети Friendster. Виталий хотел запускаться в России и предложил мне участвовать в проекте. Слово за слово, и я из банка перешел к Виталию и вместе с ним стал пытаться выйти на российский рынок.Мы решили «окучивать» Россию путем конвертации какого-то большого трафика, например, той же электронной почты в пользователей соцсети. Стали предлагать этот инструмент создания партнерства – Mail.ru, “Рамблеру”, “Яндексу” и РБК, и достаточно далеко зашли в переговорах с ними, при этом чуть не купив такой ресурс как damochka.ru.
Как вы стали совладельцем “Одноклассников”?
Где-то год мы проездили в Россию, сначала «в костюмах», потом «в джинсах», пока в апреле-мае 2006 года на счетчике “Рамблера” в рубрике «Общение» не увидели быстрорастущий ресурс, который назывался Odnoklassniki.ru. Мы списались с основателем – лондонским программистом Альбертом Попковым и где-то начиная с июня-июля месяца 2006 года стали вести с ним переговоры о покупке проекта, либо же о совместной работе. Окончательно договорились где-то к декабрю, начав с оценки соцсети в $100 000 и закончив чуть выше 4 млн евро.
И что вы делали дальше с этим активом?
В январе 2006 мы заключили сделку с Попковым и вошли в проект как one.lv. Надо понимать, что на тот момент “Одноклассники” состояли только из домена, очень простого кода и одного программиста, поэтому где-то с лета мы начали переписывать сайт и добавлять новые функции. Буквально на следующий день после сделки встретились с Юрием Мильнером, рассказали ему про наш совместный проект и где-то через месяц закрыли сделку по привлечению финансирования в «Одноклассники», а дальше в мае DST и Tiger Global уже купили One.lv. Независимо от инвестиции DST, мы с Альбертом съездили в Санкт-Петербург и встретились со всеми тремя основателями «ВКонтакте» – Дуровым, Левиевым и Мирилашвили. «ВКонтакте» тогда был творческой копией Facebook, но глядя на график их роста было понятно, что они пойдут достаточно далеко. Мы начали торговаться о покупке доли в соцсети и предложили $10 млн, но ребята хотели $30 млн. Мы рассказали об этом разговоре Мильнеру, он взял паузу и спустя какое-то время мы узнали, что он купил долю в соцсети напрямую. Я считаю, что он тогда поступил верно, потому что было бы неправильно, если б одна социальная сеть владела другой.
Вы занимались развитием “Одноклассников” в дальнейшем?
Когда мы продавали one.lv, я решил сделать паузу, вышел из “Одноклассников” и остальных проектов и сделал кэшаут. Непосредственно one.lv тогда оценивался в около 50 млн евро, моя доля в нем составляла несколько процентов и на выходе я получил семизначную сумму. После этого, в 2007 году я умудрился вернуться обратно в инвестиционный бизнес. Меня пригласили в Киев, чтобы возглавить и развивать бельгийский инвестиционный банк KBС Securities. Я остался в Украине на 5 лет. С 2007 по 2010 годы я занимался именно этим проектом, но в это время в Украину пришел кризис и второй прыжок украинского фондового рынка не состоялся. В 2010-2011 году я еще успел поработать в Open Media Group с Павлом Черепиным и ребятами из Латвии и где-то в 2011 году мы с друзьями решили создавать онлайн-кинотеатр Megogo.net.
Правда, что у Megogo и ex.ua – общие инвесторы и над проектами работала одна команда?
Неправда. Проект ведется Владимиром Боровиком и его командой. На этапе обсуждения проекта, поиска партнеров и персонала, мы общались и с людьми, связанными с ex.ua. Однако на момент запуска Megogo у нас работали только те, кто ни в каких других проектах не участвовал.
А откуда тогда взялось сотрудничество с ex.ua?
Изначально Megogo был нацелен на бывший Cоветский Союз и русскоязычный Запад, причем со стартом в Украине. Здесь развился громадный пиратский рынок и не взаимодействовать в какой-то форме с ex.ua как топовым ресурсом было сложно. Аудиторию искали везде, где она была.
Вы достаточно быстро покинули проект. С чем это было связано?
Я закончил работать в Megogo весной 2012, проработав там чуть больше года. У меня такой характер, что мне трудно делать важные проекты в одиночку. В one.lv у меня был Виталий Рубштейн, в Roamer у меня есть Ник Устинов, и эти люди могут каждый день думать про бизнес, а я в основном занимаюсь проектами на вторых ролях. В Megogo у меня в то время такого человека не было, я делал все сам и в 2012 году понял, что дальше этим заниматься не хочу. Кроме того, Megogo для меня в то время был бизнесом с неизвестной перспективой – это был очень капиталоемкий проект, и мне казалось, что он превращается в низкомаржинальный бизнес, который непонятно когда выйдет на окупаемость. Мы начинали, когда фильмы стоили несколько тысяч долларов и заканчивали, когда назывались цифры больше сотни тысяч. Это было связано с российскими онлайн-кинотеатрами, которые стали конкурировать между собой за долю на рынке, за потенциальных инвесторов с Запада, за Netflix и Hulu, и тем самым потянули рынок наверх.
Во сколько же обошелся запуск Megogo?
Уже тогда речь шла о миллионах долларов.
Когда вы выходили, вы оставили себе долю в сервисе?
Нет, мне на этом проекте не удалось ничего заработать. Моя доля в Megogo составляла несколько процентов. И перспектив, что она будет стоить миллионы долларов, в то время я не видел. Того, что я вышел с какими-то деньгами, мне было уже достаточно. Всегда выходить в плюсе – вещь невозможная.
И потом появился Roamer?
После Megogo я год путешествовал – катался на сноуборде и кайтборде, был в горах и на море (Петр Антропов – сертифицированный инструктор по сноуборду и кайтборду, работал инструктором в Швейцарии и Таиланде), пока в мае 2013 года не вернулся в Ригу, чтобы развивать Roamer с Ником Устиновым. Надо понимать, что Рига, Латвия – маленькие город и страна, и люди одного возраста, которые занимаются интернетом, по крайней мере, друг о друге слышали. Ник был одним из первых латвийских интернет-предпринимателей, он создал первую латвийскую почту inbox.lv, которую впоследствии продал. Также в Прибалтике и в Киеве у него была сеть кофеен Double Coffee, он тоже успел пожить в Украине. Перед возвращением в Ригу я услышал, что он создает Roamer и ищет финансирование. Оказалось, что я могу дать проекту больше, чем просто финансирование – таким образом, я стал одним из основателей проекта. Сейчас у нас есть команда из 10 человек, и, начав в Украине и России, мы нацелены на весь мир. В 2014 году мы привлекли деньги у британских частных инвесторов для выхода на зарубежные рынки. Общая сумма финансирования составила $1,3 млн, и сейчас мы закрываем следующий транш.
Как вы получили первые 10 000 установок приложения?
О нас написал Engadget и после этого наше приложение скачало несколько десятков тысяч человек. Мы также активно пиарились в Украине и России, о нас написал AIN, Цукерберг Позвонит, Gagadget, Hopes&Fears и другие, и это тоже дало свои результаты. У нас еще был неоднозначный опыт работы с PR-агентством в Великобритании, после которого я всем советую стараться продвигаться в масс-медиа самостоятельно. Если про вас напишут в прессе, то заслуги агентства в этом нет, потому что про интересный проект журналисты напишут и так. А если проект неинтересный, то здесь никакое PR-агентство не поможет. Кроме того, ни один пиарщик агентства не будет вникать в ваш сервис так, как это делаете вы сами. А платить внешним пиарщикам в зависимости от результата договориться не получается – ты платишь за процесс, который не контролируешь и не знаешь, что там происходит. В результате рождается раздражение и нервозность, которая тоже стоит денег. Поэтому я всех отговариваю от такого сотрудничества.
Как вообще кризис и война сказались на бизнесе Roamer?
Плохо сказались. Мы ожидали стремительного роста, но вместо этого мы показываем, скорее, эволюционный рост. Аудитория в Украине и России у нас растет не очень быстро. Люди стали меньше ездить – у одних валюта обесценилась в два раза, у других в 3-4, зарплаты стали меньше, люди теряют работу, ожидания плохие, рейсы отменяются. При запуске мы рассчитывали, что эти два рынка будут составлять примерно половину нашей аудитории, но сейчас их доля постоянно падает и рассчитывать на них стоит меньше. У нас выстреливают то Эмираты, то Индия, поэтому мы перевели приложение на восемь языков, и будем понемногу поддерживать арабских и юго-восточно-азиатских пользователей.
Тогда же вы запустили сервис локализации приложений lokali.se?
Когда мы переводили Roamer, изучили, что есть на рынке в помощь переводчикам, и не смогли подобрать тот сервис, который бы нам понравился. Это были какие-то дорогие и сложные вещи – легче оказалось самим написать более подходящее решение, а вернее улучшенную версию. Когда сделали, решили поделиться с другими разработчиками, почему бы и нет. Так появился lokali.se – сервис локализации веб- сайтов, приложений и игр. Посмотрим, что из этого выйдет. Сейчас у него только стартовая стадия. Пользователи есть, осваивают сервис, но запросов на переводы пока мало и люди переводят самостоятельно. Поэтому мы ввели модель тарифных планов – базовые функции бесплатно, а более сложные вещи будут подразумевать подписку за использование.
Насколько вообще имеет смысл сейчас делать проекты для российской и украинской аудитории, которая сейчас экономически ограничена?
Расскажу один случай: в 2008 году, когда в Украину только приходил кризис, один из клиентов нашего инвестиционного бизнеса изготавливал тормозные колодки и жаловался, что его продажи падали, люди покупали оригинальные колодки и украинские никому не были нужны. Но когда начался кризис, то его продажи выросли в сотни раз, потому что люди стали экономить и искать дешевые аналоги. Я веду к тому, что для каждой ситуации на рынке есть сервисы, которые будут уместны. Люди всегда будут есть, пить, ходить в кино, поэтому надо адаптироваться и искать возможности – они есть всегда.
