Первый пример того, как реальность отступает под давлением виртуализации — Кипр. Издание указывает на город Лимасол, в котором на фоне активной миграции более 20% населения теперь говорит на русском языке. Там же возвышаются самые высокие постройки острова: 19-этажные башни Olympic Residence, недостроенный 16-этажный комплекс Oval (на момент выхода статьи строительство Oval уже завершено — прим. ред.).

Скоро рядом появятся другие девелоперские проекты: 37 и 39-этажные небоскребы комплекса Trilogy, 170-метровая башня One. Сайты этих проектов обычно переведены на несколько языков: кроме английского фигурирует русский и китайский. Можно найти и более скромные предложения от застройщиков вроде коттеджей или гостевых домиков. Часто их украшают только компьютерные рендеры, поскольку самих зданий еще не существует. Причина такого разнообразия вовсе не климат или близость к морю.

Все охотятся за «золотой» визой. Это программа предоставления постоянного места жительства для инвесторов. Иными словами, обмен денег на возможность однажды стать полноценным гражданином страны. Привлекательность Кипра в том, что паспорт, полученный здесь по схеме «золотой» визы, делает обладателя полноценным гражданином ЕС со всеми вытекающими преимуществами. Для этого не потребуется лететь на Кипр. Все сделки можно заключить без посещения страны. Приобретенная собственность даже не должна реально существовать, это может быть простой компьютерный рендер. Нужно всего лишь инвестировать 2 млн евро. В результате коренные жители города оказывают отрезаны от моря, их дома накрывают гигантские тени, а большая часть прибыли оседает в карманах политиков, юридических фирм и застройщиков.

Китайский портал Juwai использует растущую заинтересованность в таких формах получения гражданства. Там собрано детальное сравнение того, какое гражданство выгоднее всего получать по схеме «золотой» визы: с указанием цен, времени возможного ожидания. Греция, например, один из самых дешевых вариантов — за 250 000 евро можно купить право на ПМЖ. Однако это никак не гарантирует то, что его обладателю оперативно (или вообще когда-то) дадут гражданство ЕС. Иногда не работает и заявленная простота: 400 000 инвесторов, подавшихся на португальскую «золотую» визу, ждали паспортов годы вместо обещанных несколько месяцев. Все из-за бюрократического коллапса.

Однако «золотые» визы используются и более изощренно. The Atlantic рассказывает о теневых сделках между правительствами государств Персидского залива и компанией Comoro Gulf Holdings, которая предлагает получить гражданство Коморских островов за инвестиционные вложения. Открыв такую возможность, ряд коморских чиновников принимали внушительные переводы из-за рубежа. Полученные взамен паспорта, которые добирались в страны Залива по черному рынку, предназначались вовсе не для тех, кто живет, например, в Эмиратах или Кувейте.

Их получателями были местные бедуины — стотысячная группа населения, которая проживает в регионе столетиями. Большинство бедуинов не признаны гражданами никакой страны. Зажиточные нефтяные государства региона давно подвергались международной критике за такую ситуацию и с подъемом виртуального гражданства нашли способ ее исправить. Теперь бедуинов подлавливают во время оформления других документов или выдачи водительских удостоверений. Хотя большинству разрешают оставаться на территории страны, наличие иностранного паспорта — удобный способ вытурить неугодных за ее пределы.

Сопутствующий виртуальному гражданству тренд — специальные экономические зоны. История этого капиталистического термина восходит к британским портам XIX века в Китае и Японии, а продолжается на фоне нереального роста Дубая и Гонконга в XXI веке. Обычно эти зоны создавали ради защиты коммерческих интересов или экспериментов с недвижимостью. Теперь они помогают решить проблемы беженцев и переселенцев. Пример этого — Акаба, одна из иорданских свободных экономических зон. Произведенные там товары могут без пошли экспортироваться в ЕС, США, Канаду и страны Лиги арабских государств. Что более важно, на территории Иордании сейчас находятся 650 000 сирийских беженцев. Они могут работать на территории экономической зоны на партнеров проекта вроде гипермаркета IKEA или ритейлера Asda. Компании получают дешевую рабочую силу и освобождаются от налогов, беженцев требуют не покидать территории Иордании. Они становятся больше субъектами глобализированной экономики чем гражданами какой-то страны.

Не обходят вниманием и Эстонию. С 2015 года страна предлагает возможность e-резидентства. Благодаря ей более 30 000 человек получили разрешение открывать счета в банках, основывать компании, подписывать документы, платить налоги под эстонской юрисдикцией. Правда, жить в самой стране e-резидентство не позволяет. В 2017 году Эстония получила в качестве суверенной территории часть дата-центра в Люксембурге, который стал первым цифровым посольством страны. Там также содержится бекап всех цифровых записей страны о гражданах. Еще одна местная инновация — использование блокчейна для хранения медицинских записей. 

The Atlantic приводит впечатляющую статистику — сейчас мигрируют более 250 млн человек, а к 2050 году «на колесах» может оказать миллиард жителей Земли. Смогут ли схемы виртуального гражданства стать удобным решением для всех? Пока что ситуация явно несправедлива: то, что позволяет китайцам становиться гражданами ЕС и заводить бизнес в Эстонии соседствует с лишением прав, которому подвергаются бедуины или сирийские беженцы в Иордании. Возможно, когда-то целые государства на блокчейне смогут сформировать новые комьюнити, обеспечив должную безопасность и заменив место рождения в качестве главного фактора получения гражданства. Но пока что, как показывает бум недвижимости на Кипре, все решает комбинация земли и богатства.