Бороться и проиграть, или Почему я ушел из Google после четырех лет успешной работы

Первые два года в Google. Медовый месяц

Последние четыре года я работал в Google на должности разработчика ПО. А 1 февраля я уволился. Потому что остался без рождественского подарка. Хотя на самом деле все намного сложнее.

Поначалу я был влюблен в Google. Когда в рамках ежегодного опроса сотрудников меня спросили, вижу ли я себя в компании через пять лет, я не сомневался. Конечно вижу! Меня окружают лучшие разработчики в мире, я использую самые продвинутые инструменты разработки и ем лучшую в мире бесплатную еду.

На второй год работы в компании мне присвоили рейтинг производительности «Намного выше ожиданий», и мой менеджер сказал, что если я продолжу в том же духе, то скоро меня повысят. Я размечтался, как буду говорить, что работаю старшим инженером в Google, впечатляя всех вокруг.

Для справки, в Google нельзя получить повышение по прямой рекомендации руководителя. Решение об этом принимают небольшие комитеты старших разработчиков и менеджеров, которые ни разу тебя не видели и не слышали до того, как впервые взглянули в твое заявление на повышение.

Подать такое заявление ты можешь раз в шесть месяцев, составив «промопакет»: коллекцию письменных рекомендаций от коллег, документацию твоих достижений и небольшое эссе о том, почему, по твоему мнению, ты заслуживаешь повышения.

Мне казалось, что это справедливо. Моя судьба должна находиться в руках загадочного комитета, который ничего обо мне не знает, а значит, не может быть предвзятым, и сразу заметит, какой я молодец. Но на деле все оказалось совсем не так. На то, чтобы это понять мне понадобилось еще два года.

Googl NYC. Фото: Хосе Симилиан

На тот момент моей главной обязанностью было управление существующим конвейером данных. Нагрузка на него росла бешенными темпами, отовсюду то и дело лезли баги, и на диагностику уходили дни, потому что никто с роду не заморачивался на документацию.

Я любовно все это вычистил и вернул к жизни. Я пофиксил десятки багов и написал автоматические тесты, чтобы убедиться, что баги не появятся снова. Я все задокументировал, чтобы моим коллегам не пришлось в будущем выгребать так же как мне. Я гордился своей работой.

Но когда пришло время просить повышение, я получил отказ. Потому что не смог доказать, что сделал для Google что-то важное. Оказывается, проделанная мною работа «не поддавалась количественным оценкам».

Я был повержен отказом, но не убит. Я знал, что работаю на голову выше своей текущей позиции, и хотел, чтобы комитет это увидел. И это можно было устроить. Теперь, когда я понял, как все работает, мне нужно было продолжать работать так же хорошо, просто при этом вести более подробный учет своей работы.

Например, моя команда получает кучу отвлекающих ложных сигналов. Старый я просто молча пофиксил бы эти сигналы. Но теперь я знал, что это может понадобиться мне для промопакета, поэтому сперва я установлю метрики, которые измерят исторический уровень ложных сигналов, а когда время придет, сражу комитет графиком резкого падения этих сигналов и, как следствие, роста производительности.

Вскоре после этого меня перевели на новый проект, который выглядел очень многообещающим с точки зрения потенциала для повышения. Там было много машинного обучения — очень горячая тема в Google. Нужно было автоматизировать задачи, которые до этого делали сотни людей, так что реализация была бы весомым вкладом для компании.

Третий год в Google. Откровение

Спустя пару месяцев Google попал во все заголовки. Компания решила потратить бюджет, который традиционно выделяла на рождественские подарки сотрудникам на рекламу, замаскированную под благотворительность покупку хромбуков для школьников из бедных семей. Помню, как подслушал разговор двух сотрудников.

— Ты все равно получаешь подарок, потому что такие кейсы повышают стоимость Google. Ты можешь продать свои акции и купить себе любой подарок, какой хочешь.

— Это как сказать жене, что я не куплю ей подарок, но она может взять деньги с нашего банковского счета и купить его себе сама.

— С Google у вас деловые отношения. Если тебе кажется, что Google недостаточно «ухаживает» за тобой посредством подарков, ты неправильно понял то, что между вами.

И тут меня осенило. Это же я в деловых отношениях с Google. Звучит странно, но на то, чтобы это понять, мне понадобилось два с половиной года. У Google отлично получается создавать ощущение сообщества внутри компании. Чтобы мы чувствовали, что мы не просто наемные сотрудники, а что мы и есть Google.

Только теперь я понял, что я не Google. Я предоставляю Google услуги в обмен на деньги.

Но раз у нас с Google взаимовыгодные деловые отношения, почему тогда я делаю разные вещи во имя интересов компании, а не своих собственных? Если починка багов не вознаграждается комитетом, зачем я ее делаю?

Я понял, что вынес неверный урок из первого отказа. Я думал, что нужно делать ту же работу, чтобы понравится комитету. Но все не так. Мне нужно было узнать, что конкретно от меня хочет комитет — и делать это и только это. Комитет хочет законченный проект, значит на все остальное можно забить.

Я больше не фиксил баги, если только они не угрожали запуску моего проекта, я снял с себя все обязанности по обслуживанию, перестал волонтерить в кампусе и от двух интервью в неделю дошел до нуля.

А потом приоритеты изменились. Мой проект забрали и передали сестринской команде в Индии, а мне отдали их проект. Это была незадокументированная система, построенная на устаревшей инфраструктуре. Я должен был обеспечить ее миграцию на другой фреймворк, при этом сохраняя ее работу и метрики производительности.

Мое повышение отбросили на несколько месяцев. Поскольку проект отобрали до того, как я успел что-либо зарелизить, получалось, что я зря потратил на него все эти месяцы. На то, чтобы разобраться в новом проекте, уйдут недели, а потом месяцы только на поддержание в нем жизни.

Меня переводили на новый проект уже третий раз за полгода. Менеджер заверил, что дело не во мне, а в стратегии руководства или в чем-то еще. Тогда я подумал: если абстрагироваться от своего менеджера, и менеджера моего менеджера, и всех вышестоящих менеджеров, пока не останемся только я — и Google — что вообще происходит в наших с ним «деловых отношениях»?

Google повторял мне снова и снова, что не может судить о моей работе, пока я не сделаю релиз проекта. Но я не мог завершить ни один проект, потому что Google постоянно прерывал меня на середине и переводил на другие проекты. 

Мою карьеру определял анонимный комитет, который уделял мне не более часа своего времени. Я никак не мог повлиять на его решение, я никак не мог повлиять на это перечеркивание месяцев моей работы и то, как меня постоянно отбрасывают на несколько ступеней назад по карьерной лестнице.

А хуже всего было то, что я больше не гордился своей работой. Вместо вопроса «как я могу решить эту сложную проблему?», я спрашивал себя «как сделать так, чтобы проблема выглядела достаточно сложной для комитета?». Мне это очень не нравилось.

Четвертый год в Google. Последний шанс

Однажды я наткнулся на сообщество основателей малого бизнеса Indie Hackers. Никаких будущих цукербергов, просто люди, которые хотят построить скромный, но доходный бизнес, чтобы оплачивать счета.

Мне всегда хотелось создать что-то свое, но я знал только «Кремниевый» путь — с хождением по Долине в поисках инвестиций, беспокоясь лишь о том, как привлечь следующим миллион пользователей. Но Indie Hackers показали мне привлекательную альтернативу. Большинство из них создали бизнес на собственные сбережения или параллельно с основной работой — им не приходилось отвечать перед инвесторами и тем более что-то доказывать каким-то там комитетам.

Конечно, были и недостатки. Их доходы менее стабильны и они чаще сталкивались с катастрофическими рисками.

Если бы в Google я допустил ошибку, которая стоила компании в $10 млн, мне это ни во что бы не вылилось. Меня бы попросили написать некролог проекту, и все дружно порадовались возможности извлечь урок. Для «инди хакеров» ошибка на $10 млн означала бы конец бизнеса и долговую яму до конца дней.

Но у них был контроль. Не важно, успешен их бизнес или стагнирует — они принимали решения. В Google я не контролировал даже собственные проекты, а тем более свою карьеру или направление развития моей команды.

Я решил, что хочу стать инди хакером. Но у меня были незавершенные дела с Google. Я вложил три года в свое повышение и было бы обидно бросить все, так и не добившись результата. Я решил дать компании последний шанс.

А потом, за шесть недель перед концом отчетного периода это случилось снова. Мой проект закрыли. Команду распустили. Для Google — настолько обычное дело, что для этого даже придумали отдельно слово: дефрагментация. Проекты моей команды отдали сестринской команде в Индии, а нас распихали по разным департаментам внутри компании.

Но я все равно подался на повышение. Спустя несколько недель мой менеджер зачитал вердикт. Мне присвоили рейтинг «Превосходно» — самая высокая из возможных оценок, их дают не более 5% сотрудников за цикл. Комитет отметил, что за последние шесть месяцев я продемонстрировал работу, соответствующую уровню старшего разработчика и показал, что готов к повышению. Но им кажется, что шесть месяцев — маленький срок, так что «желаем удачи в следующий раз».

Мой менеджер сказал, что если я продолжу работать в том же духе, меня точно скоро повысят. Не могу сказать, что у меня не было искушения дождаться этого заветного момента, но эти слова я слушал регулярно последние два года. Пришло время уходить.

Что теперь

Когда я говорю людям, что я уволился из Google, они предполагают, что у меня есть какая-то блестящая стартап-идея. Потому что только идиот может уйти с такой шикарной работы без идеи. Но у меня и правда нет идеи, так что да, я идиот. Есть несколько проектов, которые я попробую развить и вывести в плюс. Посмотрим, что из этого получится.

Google был прекрасным местом работы, я многому научился за четыре года в компании. Уходить было тяжело, потому что мне еще было куда расти, но такие работодатели, как Google, будут всегда. А вот свободы все бросить и начать делать что-то свое в будущем может и не быть. Жду не дождусь увидеть, куда она меня заведет.