«Военкомат сейчас — филиал ада на земле»: первое интервью Дейнеги

Волонтер и основатель фонда « Повернись живим» Виталий Дейнега, который в феврале 2023 года стал заместителем министра обороны по вопросам цифрового развития, в интервью «Левому берегу» впервые рассказал о работе по цифровизации армии, поиске IT-специалистов в Минобороны, реформировании «бумажных» военкоматов и цифровых системах управления войсками. Редакция AIN.UA пересказывает разговор в нескольких абзацах.

Об использовании дронов

• «Мавики» используются обеими сторонами массово. Их нельзя забирать с поля боя. Резников это понимает, не знаю, почему то сказал [о свадебных дронах]. Но насколько мне объяснили, мы не можем покупать ничего китайского, чтобы не портить отношения со Штатами.
• Мы первыми сделали морские дроны, но сейчас их использует и россия.
• Дроны важны. И сейчас у россиян есть преимущество в различных изобретениях в этом плане. FPV-дроны, одноразовые, которые просто влетают в кабину, с их стороны летят немножко чаще, чем с нашей.
• На самом деле дроны в следующем году будут иметь решающую роль. Это дешевый способ остановить очень дорогую технику.
• Я думаю, что эволюционно в дронах между нами с россиянами будет примерно такая же разница, как в военной технике. То есть если мы сравниваем, например, советскую БМП и Bradley, то если советская БМП попадает под обстрел «Градом», там все погибают. В Bradley погибает Bradley или ломается и подлежит какому-то восстановлению, но люди остаются живы. Bradley дороже, но у нее хорошие средства разведки, и в прямом бою она может выиграть и у советского танка, и у советской БМП и днем, и ночью.

О цифровых системах управления войсками

• Большинство военных систем, кроме анализа больших данных, это работа с картой. Фактически это забирание бумажной карты со стола и перенос ее на планшет. Так, например, началась самая распространенная сейчас система в войсках — «Крапива». Военные просили дать им больше бумажных карт. Люди сказали: давайте мы вам дадим планшеты с электронными картами. Потом военные сказали: а дайте еще возможность считать дистанции и высоты. Им сказали: окей. А потом они: а можно ли еще сделать баллистический калькулятор для артиллерии, мы хотим из «Града» стрелять точнее.
• Армия оцифровалась за год большой войны. Сейчас штаб батальона — это помещение или боевая машина, где внутри все увешано экранами. На одних ты видишь стримы с коптеров, на других — карту с нашими и чужими позициями. Когда наблюдаешь за этим вживую, становится понятно, какие большие преимущества это дает на поле боя. Насколько важным является стабильный интернет.
• У нас было много разных систем, через которые мы наводим артиллерию, имеем ситуационную осведомленность, куда заносим данные, то, что мы увидели с дронов. Эти системы или были в глухом конфликте друг с другом, или по разным причинам не интегрированы. На этой неделе закончилась история, когда весь путь может происходить автоматически. Кто-то нажимает кнопку — на карте выскакивает крестик.
• Я уже видел системы, в которых работают армии ведущих стран мира. Я не сказал бы, что мы сильно позади — мы впереди части из них. Есть айтишные решения, благодаря которым мы достигаем большего успеха с меньшими потерями.
• Я не хочу комментировать конкретный Palantir. Используется ли он? Да. Или его роль в этой войне так велика, как хочется кому-то? Я бы не сказал… Мы не будем даже чужими деньгами платить больше, чем оно того стоит. Palantir в его отдельной функции мы используем. Сейчас у нас на пороге стоит немало международных компаний.

• Одна из причин, почему мы сейчас начинаем работу в рамках «Рамштайна» над IT-коалицией — некоторые процессы без дополнительного оборудования и программного обеспечения мы просто не сможем решить. И без изменений определенных политик.
• IT-коалиция позволит получить из разных стран оборудование для того, чтобы цифровизировать армию. У нас сейчас в армии люди работают на своих ноутбуках. Нам надо нормальные политики кибербезопасности, и это в том числе недешевое программное обеспечение.

О реформировании военкоматов

• Военкомат в нынешнем виде — это такой филиал ада на земле. Люди не хотят туда идти, и я их понимаю. У нас много качественных рекламных кампаний мобилизации разбились потом о военкомат.
• Мы начнем, скорее всего, с цифровизации процесса получения УБД. Потому что у нас миллион людей служит, и только 40 000, кажется, получили УБД. Это очень неправильно. Мы не должны этот миллион заставлять стоять в очереди. А если они придут и станут в очередь за своим УБД, что будет? Мы демотивируем этих людей. Процесс получения УБД настолько неприятен, что отбивает желание служить этому государству.
• «Бумажную армию» победить можно. Многие подразделения сделали это у себя в той или иной степени, разными кустарными методами. Мы сейчас смотрим, кто и как это сделал. Вероятнее всего, решение на уровне батальон-бригада будет относительно простым, и уже на высших уровнях оно будет затягиваться в какую-то большую централизованную систему, например SAP (программное обеспечение от немецкого IT-гиганта — ред.). Но это вопрос, к которому я не приду раньше октября