«Обо мне ходит множество мифов»: интервью Ильи Кенигштейна об активизме, PayPal и «Креативном Квартале»

15539
13

Уроженец Львова Илья Кенигштейн вернулся из Израиля в Украину 10 лет назад. После Майдана, как и многие украинские предприниматели, начал участвовать и в общественной деятельности. Он участвовал в группе по внедрению 3G в Украине, поднял тему отсутствия PayPal на украинском рынке — НБУ в ходе этой кампании даже начал дерегуляцию зарубежных платежей. Этой весной Илья Кенигштейн и Роман Хмиль запустили в Киеве b2b-коворкинг «Креативный Квартал». Редакция поговорила с Ильей о том, как он пришел в IT, почему решил заняться активизмом, о том, почему «Креативный Квартал» не запустился во Львове, а запускается в Киеве, о sharing economy и котиках в Instagram.

Расскажите, какими проектами занимались до приезда в Украину? Были ли они связаны с IT?

В начале 2000-х я жил в Тель-Авиве и работал на телеканале, который тогда назывался NTV International (позже они сменили бренд на RTVI International). Журналистикой я, правда, в жизни не занимался, работал сейлзом, но с детства пробовал писать рассказы.

Как-то бывшая руководительница рассказала мне, что одна IT-компания ищет себе русскоязычного менеджера. Когда я к ним поехал, даже не знал, что такое MSN. Они тогда сидели в офисе, с огромной надписью на стене, что-то вроде Anytime. Anywhere. On any device. А ведь этот слоган актуален для IT-компаний и сейчас. В израильском MSN хотели делать русскоязычную версию для израильтян, и я, согласившись на их предложение, начал с ними работать.

Это была эра расцвета порталов, я из редактора скоро стал кем-то вроде биздева, а наша версия со временем выросла в №1 в Израиле среди русскоязычных страниц по популярности, на которую заходила куча людей и где продавалась куча рекламы. До 2007 года я с небольшой командой занимался этим порталом. Помню, мы тогда (страшно наивно) чувствовали себя людьми, на которых держится израильский интернет. С этого момента началась моя IT-карьера.

Почему решили вернуться в Украину?

В 2007 году мне это страшно надоело. Когда ты 3 года находишься «на потолке», автоматом выходишь на все рекламные бюджеты, работа становится рутиной. Слова предпринимательство» и «стартапы» не было так популярно, как сейчас, но я хотел делать что-то свое.

Быстро понял, что передо мной два варианта: переходить на иврит и вливаться в израильское IT-сообщество или уезжать и искать, где применить свои навыки. Скажу честно, таких как я в Израиле — 8 млн. А человек себя комфортно чувствует там, где ощущает в себе некую потребность. На каком-то этапе я сделал для себя вывод, что очень люблю Израиль, но себя в Израиле уже не очень люблю. Так что в 2007 году уехал в Киев и очень этому рад.

Какими проектами занимались в Украине?

Какое-то время занимался «Обозревателем», потом с моим другом Сашей Каганом делали Pokupon. Саша тоже переехал в Украину из Израиля, и пришел ко мне в компанию. Не хочу копаться в историях, это уже сто раз в интернете рассказано (подробней об истории основания Pokupon вместе с Ильей Александр ранее рассказывал в интервью).

Вы занимаетесь инвесторской деятельностью?

Я действительно участвовал в фонде Hybrid Capital с 2011 года, но сейчас активно инвесторской деятельностью не занимаюсь. Вообще обо мне почему-то ходит великое множество мифов. Один из самых популярных: Кенигштейн — это какой-то супербогатый израильский предприниматель, который получает деньги чуть ли не из Моссада, слава богу, что не из ФСБ. Это, конечно, бред, я работал и наемным менеджером, и делал свои проекты, но не могу сказать, что это приносило какие-то суперкрутые деньги.

Фото — Оля Закревская

Второй миф по популярности — что я страшно конфликтный. А на самом деле — я вообще не конфликтный человек, у меня просто гипертрофированное чувство справедливости. Это еще из детства, когда я ходил в школу, не очень хорошо учился, но хорошо дрался, потому что из-за «неправильной» фамилии получал по полной от одноклассников и даже от учителей. И с тех пор я постоянно «воюю», если мне кажется, что это восстановит справедливость.

Ваше имя стало часто появляться в новостях после Майдана. Как вы из бизнеса перешли в общественную деятельность?

Весной 2013 года когда я пришел в «Часопыс» и за месяц познакомился с сотней людей из стартап-тусовки, включая фаундера этого коворкинга Макса Яковера. Тогда эта движуха уже была достаточно развита, но еще не было того «Часопыса», который можно было называть мамой всех украинских коворкингов. Еще тогда у меня возникла идея создать инновационную платформу для предпринимателей, айтишников, дизайнеров, связывать креативных людей между собой. А потом начался Майдан.

После Майдана у всех «болело», хотелось что-то делать, менять страну, сейчас это ощущение многие уже потеряли, к сожалению. В правительстве были нормальные ребята, тот же Павло Шеремета в должности министра экономики, к которому все айтишники быстро протоптали дорожку.

Я тогда начал писать про инновационную экономику на примере Израиля. Начал с колонки на AIN.UA, она стала популярной, меня стали периодически цитировать.

Как попали в Реанимационный Пакет Реформ?

Все началось еще со знакомства с Владом Воскресенским — нас с ним списал парень, который раньше работал в Microsoft и уехал в Долину. Мы встретились в «Ароме» в 2012 году, помню, как я удивился: мне рассказывали про Влада, как про суперкрутого бизнесмена, а на встречу пришел парень в шортах, с книжкой под мышкой. Книжка называлась «Я — українець». Меня это потрясло, и мы большую часть встречи проговорили про Украину и украинство.

Эта встреча меня очень переменила, пришло желание делать что-то на пользу общества. И как раз во время одной такой встречи мы с Владом почему-то решили, что надо бы заняться 3G. Кстати, вот еще один миф: какие-то перемоги, высокие цели, внедрим 3G в Украине. Мы просто хотели постить котиков в Инстаграме:) Если серьезно, внедрение 3G было абсолютно хулиганской затеей.

Известна версия, по которой всю тему с 3G поднял в «Часопысе» Андрей Логвин на встрече с Юлией Тимошенко.

Было дело, Леша Аникин как-то организовал встречу Юли с айтишниками, притащил ее в «Часопыс», тогда со стороны политиков было очень модно «сходить в народ». Думаю, Юля к такому была не готова:) Натолкалась куча людей, мы с Владом еще успели на первые ряды, сидели там в одинаковых рубашках, как близнецы. Сзади стоял Дима Шимкив, он тогда еще не был в АП. А Денис Довгополый с Артуром Оруджалиевым на стулья не успели, поэтому лежали на пуфах, выставив ноги прямо Юле под нос. Вот тогда Логвин встал и спрашивает: «Юля, что с 3G?» Она пыталась что-то делать потом, но это ничем не закончилось.

Так, все же, почему в результате с 3G получилось?

Это была цепочка случайностей. Звезды так сошлись. Это сейчас некоторые депутаты любят себе на грудь повесить медаль, мол, это мы сделали, в кулуарах обо всем договорились, а вы просто клоуны. ОК, мы клоуны, но в результате 3G ведь появилось! Но это было сделано нами: мной, Димой Шимкивым, Олегом Мацехом, Леной Минич, Таней Поповой, Лешей Аникиным, Валерой Фищуком, Олегом Ахтырским, и об этом знает рынок.

А как можно это доказать? Какой была хронология?

Мы с Владом обратились в РПР, объяснили, что такое 3G, они нас поддержали, предложили собирать команду. Мы позвали Татьяну Попову, Лену Минич, Диму Шимкива — мы еще тогда не знали, что он собирается идти в АП и, честно говоря, нам с этим здорово повезло. А Шимкив в итоге пошел к Порошенко, Порошенко издал указ о внедрении 3G. И чьей победой это считать?

Многие приписывали себе эту заслугу. Но в итоге — кто привел в Украину 3G?

Общество желающих постить котиков в Инстаграме 🙂

Когда этот указ вышел, мы думали: нифига себе победа, давай открывать шампанское. Но для Яценюка, который тогда был премьером, указ президента, видимо, носил рекомендательный характер. Он начал совершенно чудовищную PR-акцию, формально направленную на борьбу с российским капиталом, но на самом деле — на лоббирование одного игрока (в сентябре 2014 года тогдашний премьер, к примеру, заявлял, что готов отдать лицензии «хоть за 1 грн», но не компании с российским капиталом — ред.).

Мы тогда вышли на улицу, людей на митинге было не то, чтобы много, но зато приехало много телеканалов. Помню, как везли на митинг телефонную будку, таксист был в бешенстве, боялся, что машину ему поцарапаем, а мы говорили, что это — на благое дело.

Помню, к нам тогда вышел Владимир Омелян, еще секретарь Кабмина, говорил на камеры, что, мол, ведется диалог с РПР, я внаглую влез в кадр, опровергать все это. Было пофиг на последствия. Вообще, РПР до того, как получили деньги и стали серьезной и в какой-то степени бюрократической структурой, были хулиганским объединением — теплым и ламповым.

Яценюк тогда до конца каденции так ничего и не сделал. Мы думали, как эскалировать ситуацию дальше, с Татьяной Поповой поехали к Автомайдану, они тогда сидели в каком-то заводе, такие брутальные чуваки. Мы попросили поддержки — они голосовали, вообще атмосфера была такая, как, наверное, в Запорожской Сечи, огромное количество людей в комнате, все высказываются, голосуют. Предложили ехать в Межигорье, тогда там был один из домов  Яценюка. Собирались ехать через полторы недели, и за два дня до того премьер подписал тендер. Его провели уже через три месяца. Правда, цены сильно завысили, операторы, прямо скажем, о**ели тогда.

Все это привело к тому, что у нас сейчас есть 3G.

Почему не получилось с PayPal, были ведь и обращения от НБУ, и даже изменения в регуляторной политике?

Эта мысль тогда прямо витала в воздухе. Как-то вечером решил написать напрямую менеджеру PayPal по Европе. Нашел мейл в LinkedIn. Написал и спросил: почему в Украине нет PayPal? Он через 15 минут отвечает: Мы не планируем. Но для таких, как я, ответ «нет» — это ведь только начало диалога. Я спрашиваю в ответ: что нужно, чтобы появилось, чтобы вы зашли в страну? У нас десятки тысяч айтишников, фрилансеров, все хотят работать с Западом, сколько можно эту систему пытаться хакнуть, обманывать, мы хотим работать официально. Он тогда назвал три проблемы: legislation, fraud и antilobby.

Буквально через день нашел в Facebook Влада Рашкована (на тот момент — зампредседателя НБУ — ред.). У него тогда была в НБУ очень маленькая команда реформаторов, остальные были серая масса и «силы зла» 🙂

Встречаясь с Рашкованом, я ему предложил ввести PayPal в Украину методами челночной дипломатии, как в анекдоте о том, как слесаря женить на дочке Рокфеллера. К нам подключился Андрей Булах из Deloitte, подтянулись Baker & McKenzie.

Потом как-то на встрече с Сашей Боровиком в КШЭ поднимается парень из зала и спрашивает: «А что с PayPal?» Боровик отвечает: «Это к Кенигштейну». Я встал, рассказал о том, что начал диалог с PayPal и хочу их затащить путем создания для них дорожной карты силами Deloitte и Baker & McKenzie, и убедить НБУ написать Letter of Comfort, как это сделал в свое время Нацбанк Сербии. Парень оказался лидером фриланс-сообщества (имеется в виду Пылып Духлий — ред.). Он написал в результате пост, который залайкали тысячи человек. Я утром просыпаюсь, у меня на телефоне десятки сообщений от журналистов. Все спрашивают — ты чего, PayPal теперь занялся? Ну вот, занялся. Потом это, конечно, застопорилось. Когда PayPal получил Letter of Comfort от НБУ, они над ним посмеялись просто.

Но в результате, почему все же не вышло?

Я бы не сказал, что уже не вышло. У меня таймер установлен: раз в две недели пишу мейлы их руководителю европейского офиса и CEO. И спрашиваю: когда вы зайдете в Украину? Письмо написал и передал Порошенко о необходимости PayPal в Украине. Потом мне звонил Шимкив, потому что этот вопрос поручили ему.

Не стоит забывать, что история с призывом PayPal к нам — это троянский конь. Мы создали коня и запустили его в Трою. Троя — это НБУ. В нем удалось протащить кучу полезных вещей по финансовой дерегуляции: все, что НБУ сделал хорошего, чтобы PayPal к нам пришел. Приход PayPal станет вишенкой на торте, но торт мы уже кушаем. Чтобы PayPal здесь появился, НБУ еще много чего должен поменять, и это само по себе будет полезно рынку.

Если в двух словах, из-за чего PayPal не пришел к нам?

У нас должна быть абсолютная свобода предпринимательства, подъем в экономике, тогда PayPal будет интересно у нас работать. Они — капризная компания, плюс, у них, как нам показалось, предвзятое отношение к Украине (это — эмоциональные выводы, к которым мы пришли по итогам встречи в Варшаве: мы серьезно готовились, а они провели обычную презентацию для сейлзов). Они не только с Украиной так себя ведут. В Турции финансовый регулятор принял какие-то изменения, PayPal тут же развернулся и ушел. Я уверен, что примерно такое же отношение к нам можно ожидать и от Apple.

Вы писали, что вам звонил кто-то из власти, требовал телефон Тима Кука. Кто это был?

Не скажу 🙂 Помощник одного из высоких чиновников. Я ответил тогда, мол, зайдите на сайт Apple, там есть их телефон и адрес. Я, конечно, представляю себе этот разговор: «Здравствуй, Тим, подъезжай к нам, у тебя будет 15 минут, сделай презентацию своей компании. Старший сказал, чтобы к праздникам на Крещатике уже был магазин». Смешно.

Почему «Креативный Квартал» (далее CQ — ред.) во Львове свернули? Ведь были заявления о том, что Львов станет стартап-городом. После волны обысков Садовый даже призывал IT-компании приезжать во Львов, обещая, что здесь не будут кошмарить…

Изначально я предполагал сделать проект во Львове социальным: это должен был быть большой культурный и инновационный центр. В нем бы работали не только стартаперы и айтишники, туда бы ходили обычные горожане, могли бы заниматься чем угодно: обучаться, слушать лекции, ходить на мастер-классы, собирать роботов, даже стул смастерить.

Выступление на IForum в 2016 году, фото — Оля Закревская

Впервые мы эту идею обсудили на заседании закрытого клуба львовского истеблишмента «Львівський клуб»: они как раз говорили о стратегии города. Позвали на встречу мэра, мы сели, поговорили. И затем мэр пригласил меня делать «Креативный Квартал» во Львове. Мне эта мысль показалась здравой, ведь я родился во Львове, у меня здесь живет мама и похоронен дед. Уже на следующий день я выбрал локацию — трамвайное депо на перекрестке улиц Сахарова и Витовского.

Потом начались трудовые будни и борьба со множеством барьеров, начиная от разрешения на строительство и реставрацию. Я начал искать инвестиции — на реконструкцию депо требовалось огромное количество денег, только на реставрацию около 120 млн грн ($5 млн). Мы рассчитывали, что город частично поучаствует в проекте деньгами, ведь проект — социальный, окупаться будет вечность. Если у проекта будут только частные инвесторы, они рано или поздно захотят вынуть оттуда деньги. А это будет означать, что все россказни о социальном проекте окажутся обычным пиаром.

Но потом случилась вся эта история с мусоркой и все накрылось медным тазом.

Как история с мусоркой повлияла на «Креативный Квартал»?

Нужно понимать, как все это работает. Местные власти — все время под увеличительным стеклом. И когда началась вся история с мусоркой, никому уже не было дела до нашего проекта.

Представьте — вот мы нашли инвестора (подняли деньги у украинской диаспоры в США и Канаде, получили часть от институций, типа USAID и т.д). Короче — наскребли. И даже сделали реставрацию. А потом придет новый мэр, потому что старого заклевали историей с мусоркой, превратив в козла отпущения, и отправили в отставку. И новый, как у нас это принято, говорит: «Все, о чем вы тут договорились — есть предмет договора со «злочинной владой» и я это силой своей власти аннулирую. Идите, мороженое ешьте. И сделает там, например, пивной квартал». И все, закончился проект. Цинично, но это так и работает.

В результате — что с проектом?

Поставлен на паузу. Львовские партнеры по этому проекту с этим решением не согласились, и вроде планируют делать проект, аналогичный CQ, но под другим брендом. Ну и отлично, если это будет социальный проект.

Вообще в этой ситуации много символизма. Это история — и про закрытость, и про феодализм. Слоган «Львів — відкрите місто» очень удачен, но не отражает реальности. Львов — достаточно закрытый город не с точки зрения «приехать, кофе выпить», а с точки зрения «запустить проект», особенно в новой сфере. Там очень важны родственные связи, кумовство, кругом круговая порука. Поэтому я понял на каком-то этапе, что львовяне, видимо, лучше меня справятся с проектом — а получится у них или нет, и что получится — время покажет. Почему бы и нет, ведь рестораны отлично получились.

Вы все еще советник Садового? Что делаете в рамках этой должности?

Советник — это громко сказано. Основной задачей была работа над «Креативным Кварталом», но занимался и развитием инновационных сервисов. Ведь это мы притащили Uber во Львов. Был еще хороший проект с Nravo по львовским школам. Создали в свое время рабочую группу Lviv Smart City, провели несколько десятков сессий, сделали пару ивентов. Убедили Ericsson открыть R&D-офис во Львове и именно так его обозначить. Занимались оптоволокном по городу. Хотели запустить городской Wi-Fi, пока не поняли что это, по всей видимости, устаревшая идея. Немного помогли в проекте «112».

Запуск Uber в Киеве, фото — Оля Закревская

Про Uber смешно было — еще до запуска в Киеве я написал Энтони ле Ру (региональный менеджер компании в Восточной Европе — ред.) холодное письмо и пригласил стартовать во Львове. Он меня связал с Вершебнюком, мы встретились, поговорили. А после этого в апреле пригласил Энтони и Аркадия на встречу к мэру. Все прошло очень здорово, мы втроем в итоге вечером поехали на дачу к моему другу, выпили 2 бутылки вина и  пообещали тогда: Львов будет обязательно.

Расскажите о киевском «Креативном Квартале» — как получилось, что собирались запускаться во Львове, а стартуете в Киеве.

В какой-то момент, когда я понял, что во Львове не получается и появляется все больше проблем, решил думать о том, что пора переводить «Квартал» на бизнес-рельсы и создавать его в Киеве. И тут Роман Хмиль позвал меня на брейншторм в «Часопыс». Все так или иначе сводится к «Часопысу». Это было в апреле прошлого года. Роман тогда как раз рассказывал о том, что хочет создать аутсорс-компанию с социальным элементом.

Я тогда сказал ему: то, что он пытается сделать — это sharing economy. И правильная модель в этом случае: не продажа рабочей силы, а ФОКУС на продаже рабочего места плюс дополнительных ценностей. Ведь сейчас вкладывать огромные деньги в ремонт офисов, амортизировать — это сумасшествие. В США уже не только стартапы, но и крупные корпорации шарят офисы. А у нас до сих пор жива концепция: давайте построим себе крепость и огородимся забором.

Для IT-компании правильней тратить деньги на развитие продукта, поиск партнеров и продажи, а не на содержание офиса, обслуживание СПД, покупку кофе и туалетной бумаги. Все эти заботы в результате съедают не только деньги, но и время топ-менеджеров. Они все время — под стеклянным потолком. Не могут позволить себе крутой офис. И другие, крупные компании, у которых модные офисы, сманивают их разработчиков к себе, на плюшки и крутую атмосферу.

После этого мы сели с Романом и стали брейнштормить. Так родилась идея: почему бы не объединить проекты? Создать «Креативный Квартал» как сеть клубных офисов, b2b-коворкингов.

Презентация «Креативного Квартала» в Киеве, фото — Оля Закревская

У нас коворкинг — понятие маргинальное, рассчитанное на хипстеров, миллениалов, стартаперов. А b2b-коворкинг — это место, где может сидеть компания на 20-100 человек. И в результате за счет грамотного зонирования, правильного использования idle space, за счет того, что делишь общие переговорки, лаунжи, кухни, можно сильно сэкономить.

У вас не так дешево: $220 в месяц за место…

У нас есть пакет и за $100 за место, правда на 10 дней в месяц. Мы никогда в жизни не будем конкурировать с квартирами на Оболони. У нас 100 000 айтишников в стране, из них 27 000 работает в топ-25, а все остальные 70 000 сидят в квартирах или в дешевых БЦ на окраинах города. Под стеклянным потолком, потому что не могут себе позволить зрелую офисную инфраструктуру и зрелые операционные сервисы. А если ты хочешь чего-то добиться сегодня, тебе нужно пробить стеклянный потолок, получить возможность бороться с крупными компаниями.

Сколько времени заняла подготовка проекта?

Мы работали над проектом 9 месяцев. Первый юнит мы делали самостоятельно, без привлечения профессионального дизайнерского агентства. Создавали все в первую очередь исходя из собственного опыта, эмоций, чувств и простых понятий офисной эргономики, шаг за шагом продумывая все до самых мелочей — от цвета стен в лаунже до светильников на кухнях проекта. Вот так — все своими силами.

Наш дизайн не попадет в рейтинги «лучших дизайнерских решений Украины» и не будет претендовать на звание «самого стильного офиса». Он, знаете, такой, в котором если кто-то царапину сделает на стойке — она от этого еще лучше станет. То есть — живой, смелый и сбалансированный.

В итоге у нас получился CQ в том виде, в котором он запустился сейчас в БЦ «Гулливер». Фишка в том, что мы рассчитывали в основном на небольшие IT-компании, которым необходим рост, ведь по сути CQ создает спрос, формируя новую потребность среди своей целевой аудитории, уходя от модели бесконечного демпинга, принятой среди небольших коворкингов.

И мы создали решение высокого класса в хорошей локации, сделав упор на небольшие офисы и общие зоны, добавив к этому всю офисную инфраструктуру и, что главное — операционные сервисы. В результате, к нам на площадку садятся просто все — инвестиционные банкиры, рыночные аналитики, дизайнеры, юристы, представительства иностранных компаний и, разумеется, IT-компании. И мы поняли для себя одну простую вещь: наша модель — это голубой океан.

Вы запускаетесь в центре города, в крупном БЦ. Кто выступает инвестором проекта, и сколько инвестиций для него понадобилось?

Украинский венчурный фонд с чистыми деньгами — больше пока не скажу. Очень профессиональные ребята с колоссальным инвестиционным бекграундом. Хоть и не звезды с точки зрения публичности. Точная цифра под NDA, если говорить примерную оценку: от многих сотен тысяч долларов до миллиона.

Мы на самом деле уже через неделю получили предложение от инвестора, с такими деньгами, за которые можно было в условном «Гулливере» 10 этажей отремонтировать. Но мы отказались, потому что по условиям нужно было отдавать контроль. А с текущим инвестором контроль остается у нас.

Расскажете о планах?

Нет 🙂 Мы уже раз рассказали о планах, хотели запускаться в офисах на Протасовом Яру, в результате пришли соседи и сказали, мол, или мы, или они. Там мы изначально планировали запускать первую очередь Квартала.

Собираемся строить пространства самых разных классов. В «Гулливере» — это самая дорогая площадка, и это хорошо для стадии MVP. Но будут и классы В и С. Как раз с площадками класса С хотим попробовать что-то из области социального предпринимательства. У нас планы построить сетку, собрать множество компаний, создать инновационную платформу, в которой хочется не только работать, но и жить.

Сколько компаний может у вас разместиться и сколько уже подписали с вами договоры?

В первом юните у нас площадь — около 1400 кв. м, офисы разных размеров, которые могут вместить от 4 до 40 человек. Большой лаунж для хот-дескеров (резидентов лаунжа — ред.) вмещает до 100 человек. Есть большая зона для фиксированных столов, которую зонируем под острова 1-4 человек, переговорки, кухни, барные стойки, кинотеатр, телефонные будки, коконы, диванчики, турник, туалет для инвалидов, детский туалет.

Процесс букинга идет постоянно, звонки, ежедневные просмотры, много желающих. Мы даже такого не ожидали, думали, только айтишники захотят у нас работать, а в итоге хотят все. Думаю, в течение полугода мы заполнимся полностью. Но про победу я буду говорить только тогда, когда наши компании-резиденты начнут расти.

Оставить комментарий

Комментарии | 13

Поиск