Facebook-страница Евромайдана заработала с первых дней протеста. Сейчас это самая популярная некоммерческая страница в украинском сегменте сети – количество ее подписчиков перевалило за 289 000 человек. Долгое время именно с ее помощью тысячи украинцев участвовали в протестах и помогали активистам, с надеждой и ужасом следили за событиями в Киеве, Крыму и других регионах страны. В переломные моменты администраторы страницы работали по 20 часов в день.
Редакция AIN.UA пообщалась с несколькими представителями команды “Центр UA”, которая вела страницу все эти месяцы практически круглосуточно. Антон Кушнир, Вадим Гудима и Инна Борзило рассказали, как работает революционный SMM.
Когда и для чего была создана страница?
АК: Саму страницу запустил бизнесмен Владимир Компаниец, она была создана одновременно с тем, как активисты, журналисты и просто все неравнодушные люди после призыва Мустафы Найема в соцсетях вышли 21 ноября на Майдан. После того, как стало понятно, что наши бывшие власти полностью свернули евроинтеграцию. Первый пост был написан прямо с Евромайдана.
Страница была создана для того, чтобы вывести людей на Евромайдан, призвать их участвовать, рассказать о том, что случилось, и сделать это максимально быстро.
Когда ваша команда подключилась к работе со страницей?
ВГ: Страница сразу же начала пользоваться большим спросом, очень быстро набрала около 70 000 подписчиков и Владимир понял, что не успевает сам координировать работу и заниматься ею.
Тогда команда “Центр UA” договорилась с ним о том, что подключается к работе. Мы начали вести страницу уже с 24 ноября, когда прошел первый массовый марш на Майдане, занимаемся этим до сих пор. Сначала нас было четверо, в пиковые моменты над страницей работало человек 10-11.
Нам очень помогли волонтеры, из института журналистики, “Могилянки” и других вузов. Они подключались к работе над аккаунтами в Twitter и Instagram, помогали с переводами. Для нас важно было быстро переводить сообщения на английский, чтобы весь мир мог следить за тем, что происходит, в реальном времени.
Кто финансирует вашу работу?
АК: С финансированием все просто. Мы работаем в общественной организации “Центр UA”, на сайте информация о финансах по организации и всем проектам открыта. До революции занимались другими проектами, вроде “Чесно” или “Стоп цензуре”. Но когда начались избиения людей, стрельба, стало понятно: политическая ситуация в стране скатывается в такое состояние, что дальнейшее существование общественных организаций, а тем более деятельность по парламентскому мониторингу – под большим вопросом. Руководство дало карт-бланш, и мы начали вести сообщество Евромайдана.
В Facebook и “ВКонтакте” очень много страниц Евромайдана. Почему именно ваша страница выстрелила?
АК: Мы с самого начала были среди организаторов студенческого Евромайдана, были его официальной Facebook-страницей, передавали сообщения непосредственно от организаторов. После разгона 30 ноября, когда сформировался новый Майдан под контролем оппозиции, мы продолжали оставаться на связи с участниками, лидерами, общественными инициативами, сообществами, такими как “Євромайдан SOS”, “Громадський сектор Євромайдану”, распространяли их информацию.
ВГ: Кстати, в плане роста базы подписчиков большим плюсом было то, что мы работали круглосуточно, наши сотрудники могли проводить за компьютерами по 20 часов в сутки. Ни одна другая страница не давала настолько постоянного и оперативного информационного покрытия. Плюс – очень высокая плотность постов, были моменты (трансляции с вече, события принятия законов от 16 января) когда фигачили посты ежеминутно. Круглосуточная работа и наличие англоязычных постов сформировали аудиторию читателей за рубежом.
АК: Да, к нам шел громадный поток контента от зарубежных украинцев из Индии, США, Канады, Таиланда, Африки, России, Бразилии, Аргентины. Оказалось, что украинцев везде невероятно много. В Японии украинец собрал коллег по офису, они сфоткались с нашим флагом в поддержку Майдана. У нас есть отдельный альбом с фото мировых Евромайданов.
Атлантический океан у побережья Бразилии
Евромайдан – Париж
Евромайдан – Индия
Евромайдан – Лондон
Вы использовали рекламу или другие способы продвижения?
ВГ: Мы использовали sponsored posts. Как правило, это были призывы приходить на очередной марш, срочные призывы о помощи.
Видели какой-то эффект от рекламы в Facebook?
АК: Да, конечно. Sponsored posts хорошо обеспечивает охват аудитории – в пиковые моменты этот показатель достигал миллиона пользователей.
Какие метрики использовали, чтобы следить за страницей?
АК: Вначале было немного не до этого. Позже смотрели фейсбучную статистику, данные по SocialBakers. Время от времени проверяли отчеты “Вотчера” (у них есть собственное приложение для ранжирования страниц на фейсбучном API). Для нас основным показателем был охват постов, количество лайков и репостов.
Почему у вас нет группы во “ВКонтакте”?
ВГ: В этой сети самая большая группа – это “Украинская революция. Евромайдан”, у них подписчиков больше, чем у нас (более 581 000), но мы с ними не связаны, хотя и сотрудничали в плане контента.
ИБ: Мы пытались завести страницу “ВКонтакте”, но просто не хватило людей.
АК: Кроме того, мы думали о безопасности, было сразу понятно, что Facebook намного секьюрнее, чем “ВКонтакте”. Во-первых, всегда есть шанс, что заберут серверы, во-вторых – что закроют группу, в-третьих – что выдадут персональные данные. Было подозрение, что на “ВКонтакте” всегда смогут надавить российские власти, и недавние посты Дурова это полностью подтверждают.
ВГ: Сначала казалось, что в Facebook – больше целевой аудитории, которая поддерживает евроинтеграцию, больше социально активного среднего класса, чем во “ВКонтакте”, “Одноклассниках” и т.д.
Вас пытались блокировать в Facebook?
ВГ: Да, была одно время массовая волна жалоб на нашу страницу о том, что мы якобы нарушаем правила сети. Страница была заблокирована, недоступна для администрирования где-то около часа. Но нужно сказать, что Владимиру как-то удалось связаться с американским офисом и разблокировать ее. С нами списывался один из сотрудников американского Facebook, предлагал бесплатно помочь с продвижением рекламных постов.
Украинские программисты-сотрудники Facebook в Кремниевой долине, фото – Ostap Korkuna
А кто ведет Twitter?
АК: Сначала у нас был англоязычный твиттер, им занимался волонтер, который много лет до этого учился в США. Сейчас в твиттер-ленту просто парсится все, что появляется на Facebook. Большая часть постов тегируется – в основном, для твит-ленты.
Интересно посмотреть, как менялись каверы страницы: некоторые висели долго, некоторые – буквально час. Очень хорошо видно, как менялась информационная политика сообщества, а также градус напряженности происходящего
Пробовали Instagram, почему не получилось?
ВГ: Сначала с ней помогали волонтеры, потом просто не хватало людей, чтобы ее поддерживать.
Есть ли формальная или неформальная иерархия в команде, правила редакции?
АК: Сначала все было довольно неупорядоченно. Мы стихийно делили между собой смены. Позже ввели график, классический для редакций информагентств: разделение на две-три смены по два-три человека, назначили ответственных за ленту, за общение через личные сообщения. Почти всегда кто-то из команды был на Майдане. Сейчас страницей занимается один-два человека, и мы не ведем ее круглосуточно. Но есть система оповещений: даже если ночью что-то случается, нас будят и мы подключаемся к освещению событий.
ВГ: У нас все очень неформально на самом деле. Недавно поспорили на бутылку хорошего виски, что Пашинский сложит мандат до выборов.
Редакция страницы. Фото – Hanna Hrabarska
Кстати, а какой интернет использовали на Майдане?
АК: После штурмов многие кафе закрылись, героически остались работать всего несколько заведений, и они автоматически превратились в что-то вроде явочных контор. Мы часто работали в “КофеТайм”: к их чести, они не закрывались сутками. Именно там, например, мы встречались с российским “Дождем”.
Как отбираете контент, какие источники используете, каким СМИ доверяете, каким – нет?
ВГ: Самый достоверный источник – прямые трансляции. Мы смотрели “Громадське”, “Эспрессо ТВ”, “Спильно ТВ”, “5 канал”, “24 канал”. Большую оперативность нам обеспечивало то, что мы внимательно следили за Facebook-страницами и Twitter-аккаунтами журналистов, которых знаем лично, в которых уверены. Кто-то из команды почти всегда был на Майдане, мог передавать информацию. Из парламента сообщения передавала журналист “Центр UA” Аня Грабарская.
“Центр UA” в том числе, участвует в проекте “Стоп Цензуре”, список составлялся на основании внутренних данных из журналистского сообщества, данных о смене собственников, контент-анализа новостей
А кому из журналистов доверяете?
ВГ: Прежде всего, журналисты “Громадського”, “Украинской правды” – это Мустафа Найем, Сергей Лещенко, Дмитрий Гнап, Катя Сергацкова, журналисты “5 канала” – Таня Даниленко, Святослав Цеголко… Мы сотрудничали со многими активистами, знали, кто стоит за той или иной инициативой. “Євромайдан SOS” и “Варту в лікарні” делали люди, которых мы лично знали, которым могли доверять, поэтому брали данные у них. Когда киевский дизайнер Игорь Скляревский запустил сайт galas.org.ua, также было понятно, что этим данным можно верить.
Как проверяете фейки?
АК: По-разному. Например, когда в соцсетях появилась новость о том, что в крематорий привезли 26 трупов, туда сразу же поехала наш исполнительный директор Светлана Залищук, чтобы проверить информацию. В этом конкретном случае было ясно: нужно срочно либо подтверждать, либо опровергать новость, слишком она нагнетала панику.
Но не все фейки были такими же страшными. В основном, мы ориентировались на сообщения от людей, которым доверяем. Высокий уровень довения у стримов – кто бы не стримил с места событий, онлайн-трансляцию подделать очень сложно, в отличие от фото.
Были и очевидные случаи фейков. Когда взломали блог и Facebook-аккаунты Юрия Луценко, было заметно, что пишет не он: эти сообщения практически никто из достоверных источников не репостил.
Очень заметно активничали Twitter-боты. Когда случилась перестрелка в Харькове, в Twitter по тегу #Харьков мгновенно включилась волна сообщений в стиле “что происходит, мой твиттер взорвался сообщениями из Харькова”. Буквально за несколько минут. Заходишь по хештегу #Харьков и видишь целую страницу однотипных сообщений. Кто бы ни руководил этими ботами, понятно, что сеть – очень масштабна и может включиться в любой момент.
Как работали с личными сообщениями?
ИБ: Это был уникальный опыт. Все сообщения можно было разделить так: 20% – вдохновляющие, типа “Молодцы! Мы с вами!”, 20% – предложения помощи, 20% – просьбы о помощи, 30% – фейки, атаки ботов, запугивания в стиле “сдохните, жидобандеровцы!”. И еще 5% – это творчество, стихи, песни. Мы создали отдельную группу “ЄвроМайдан-Арт” и старались публиковать все там.
Автор – Иван Хивренко
Сколько сообщений получали в максимально напряженные часы?
ИБ: В самые жесткие моменты – несколько сообщений в секунду, открываешь одно, тут же появляется куча новых в непрочитанных.
Что-то запомнилось?
ИБ: Конечно. Сообщения от реальных людей были наполнены эмоциями. У меня появились даже “друзья по переписке”. Помню девочку из Москвы, она написала очень вежливое письмо, мол, живу в Москве, мало что понимаю, у меня складывается впечатление, что картинка в телевизоре неправдивая, объясните, пожалуйста, что происходит, и далее – список вопросов. Я отложила всю работу и накатала ей письмо с ответами на два листа А4. Это очень важно, когда получаешь шанс переубедить хотя бы одного человека.
Запомнилась одна женщина, учитель в селе под Львовом, ее старший сын болен ДЦП, а ее муж стоял на Майдане с первых дней. И она писала нам о том, что они пытаются сделать в селе своими силами, рассказывала, как выходила с детьми, держа плакаты, вдоль трассы на Чоп. Когда Майдану нужны были шины, собрали шины со всего села, складывали вдоль дороги, кто ехал на Киев – брал с собой. Мы публиковали ее сообщения, чтобы подбодрить людей и показать, что в любой ситуации можно найти способ помочь.
Какие самые яркие моменты запомнились из работы?
ВГ: Помню, 25 ноября мне надоело сидеть в офисе, я взял компьютер, и пошел прямо под стеллу на Майдане вести трансляцию. 4 утра, общаюсь со студентами, смеемся, едим бутерброды. И вдруг – впервые – появляется “Беркут”. Сразу позвонил Найему, начал сам писать о том, что происходит.
Помню еще “забавный” момент. Можно сказать, из-за меня наша страница “проспала” разгон студенческого митинга 30 числа. Часть команды тогда была в командировке в Вильнюсе, а по ночам вели страничку, чтобы ребята в Киеве могли немного отоспаться. Все жутко вымотались. Помню, под утро никаких сигналов в информационном поле о том, что что-то намечается. Все спокойно. Полный информационный вакуум. Я сообщил своим, что все тихо, я пошел спать. Через 15 минут начался первый разгон Майдана. Украинцы проснулись в другой стране.
Против вашей организации открыли уголовное дело во время протестов, это как-то связано с Facebook-страницей?
АК: В конце января-начале февраля нас начали вызывать на допросы. Но оказалось, что дела завели за несколько месяцев до этого, на очень многие общественные организации, в том числе – на нашу. Был так называемый “список Царева”, где он перечислял “иностранных агентов”. Кстати, такое впечатление сложилось, что он этот список просто спер с сайта “Нового громадянина” и творчески дополнил. Но на то время практически никто не знал, что мы занимаемся сообществом Евромайдана. Зато всем было известно, что “Центр UA” был в соорганизаторах студенческого майдана.
Что будет со страницей далее?
АК: У каждого есть свое мнение на этот счет. Пока что решили: если не будет форс-мажора, страница будет работать как минимум до президентских выборов. Далее проведем встречу команды, где решим, чем будем заниматься дальше. Однозначно страница не будет закрыта, и точно не отдадим ее какой-то политической силе.
