Конфликт Ильи Кенигштейна и Романа Хмиля — подробный разбор. И оценка бизнеса Creative Quarter

Что произошло?

8 октября 2018 года Кенигштейн сообщил, что «силой отстранен от управления компанией и смещен с Борда директоров». Хмиль описал это так: «У п’ятницю, 5 жовтня, рада директорів американської компанії прийняла рішення звільнити Іллю як топ-менеджера (Chief Creative Officer). При цьому він залишається акціонером компанії». Однако сообщение он начал с того, что назвал Кенигштейна «колишнім партнером».

О какой американской компании речь?

Есть три украинских ООО — «Креативний квартал-Київ.1», 2 и 3. «1» зарегистрировали в день презентации проекта, «2» — за два месяца до объявления о запуске второй локации на Подоле, «3» — за две недели до сообщения Кенигштейна о его отстранении от должности. Все три принадлежат украинской ООО «Креативний квартал Україна» (ККУ), зарегистрированной 19 августа 2016. ООО «Креативний квартал Україна» (ККУ) принадлежат американской материнской компании Creative Quarter Inc., зарегистрированной 11 октября 2016 года в штате Дэлавер. В украинском госреестре, по данным аналитической системы YouControl, она появилась через четыре месяца. Совет директоров именно этой компании принял решение об отстранении Кенигштейна.

Кто входит в совет директоров Creative Quarter Inc.?

В октябре 2016 года стало известно, что партнеры Хмиль и Кенигштейн привлекли инвесторов. Тогда Кенигштейн сообщил только то, что «деньги «светлые» и не политические». Весной 2017 года в интервью AIN.UA он уточнил, что инвесторы — «украинский венчурный фонд с чистыми деньгами». «Очень профессиональные ребята с колоссальным инвестиционным бекграундом. Хоть и не звезды с точки зрения публичности. Точная цифра под NDA, если говорить примерную оценку: от многих сотен тысяч долларов до миллиона».

13 ноября 2017 список бенефициаров ККУ в госреестре, включавший ранее только Кенигштейна и Хмиля, пополнился двумя именами.

«Очень профессиональными ребятами с колоссальным инвестиционным бекграундом» оказались Дмитрий Исупов и Андрей Золотухин. Оба — управляющие директора и совладельцы компании по управлению активами «Озон Капитал». Она руководит несколькими украинскими инвестиционными фондами и негосудраственным пенсионным фондом «Лаурус». В управлении последнего на 31 августа 2018 года находилось (PDF) 12,3 млрд грн.

На прямой запрос о комментарии по ситуации вокруг «Креативного квартала» Исупов и Золотухин не отреагировали. В «Озон Капитал» по телефону пообещали донести обращение до руководства, но на момент публикации материала редакция ответа не получила.

На вопрос, кто привлек инвесторов, Роман Хмиль отвечает, что поиском сооснователи занимались вместе, «потому нашли инвесторов «мы». «Но да, это ребята, с которыми я учился в университете», — добавляет СЕО «Креативного квартала». Адвокат и управляющий партнер юркомпании Juscutum Артем Афян, который представляет интересы Кенигштейна, утверждает (соответствующее письмо есть в распоряжении редакции), что инвесторы «привлечены Романом, у него налажены с ними дружеские связи».

Золотухин и Исупов стали владельцами акций делавэрской Creative Quarter Inc. Как рассказал Хмиль, сперва они напрямую не входили в состав совета директоров, а имели представителя в лице финдиректора компании. «Хотя реально это был независимый человек с рынка, который сидел на их месте в Борде», – говорит СЕО. Таким образом, до осени 2018 года в совет директоров входили два сооснователя и финдиректор. «Но у «Озона» было право претендовать на одно место, которым они неделю назад воспользовались […] На Борд вместо CFO зашел инвестор лично», — объясняет Хмиль.

Мог ли совет директоров уволить сооснователя и партнера с операционной позиции? Из совета директоров? Без объяснения причин?

Бывший главный юрист инвесткомпании Digital Future Наталия Соломахина считает, что, вероятней всего, совет директоров мог уволить совладельца с операционной позиции:

«Корпоративное законодательство Делавэра — очень гибкое. Тут нет таких как в Украине обязательных норм по типу «сделки на сумму, превышающую 50% стоимости активов компании за прошлый период утверждаются общим собранием». Поэтому кто, как, когда и зачем принимает те или иные решения, определяет только сама компания и фиксирует компетенцию органов управления (борда и собрания акционеров) в своих внутренних документах. Вот их и надо бы посмотреть для точного ответа. Но, по общему правилу, совет директоров вполне может сместить с должности топа и не обязан объяснять причины для такого решения. Проголосовали – и разошлись. Разве что у сотрудника было трудовое соглашение, исключающее увольнение «at will», т.е. просто по решению работодателя и без предварительного уведомления».

Какая все-таки причина увольнения?

СЕО «Креативного квартала» Роман Хмиль отказывается комментировать причины увольнения Кенигштейна:

«Мы как компания не можем раскрывать эту информацию — это не этично. Публичные разборки никак не могут быть объективными по этому вопросу. […] Есть комплексная оценка совета директоров. Если совет директоров считал, что для компании более полезно, чтобы Илья в ней работал, он бы в ней работал. Он в ней два года проработал. Эти два года совет директоров считал, что полезнее, чтобы Илья был в компании, чем снаружи. Два года спустя совет директоров пришел к выводу, что теперь будет полезнее, чтобы этой работой занимался кто-то другой. Почему? Я не хочу комментировать подробности».

Кенигштейн заявил, что ему также не объяснили причину:

«Мне трудно понять заявление о том, что кто-то недоволен моей работой. На вопрос «Почему меня уволили?» ни я, ни мои юристы не получили четко сформулированного ответа. Ни устно, ни письменно никто не озвучил причину такого решения. Я считаю, что это часть плана».

Из обмена Facebook-постами следует, что у сооснователей со второго месяца начались разногласия. Они по-разному начали понимать изначальные договоренности, которые Кенигштейн характеризует как «паритет во всем». Он утверждает: «Бизнес и обязанности мы поделили поровну. Это решение стало моей главной стратегической ошибкой».

Хмиль же на вопрос о том, что имеется в виду под паритетом, говорит прежде всего о доле в компании. «У нас изначально была одинаковая доля в компании […] Он потом это транслировал в то, что в компании мы все должны делать вместе. Это в моем понимании большая глупость — так не работает ни одна компания. Я изначально был СЕО, а СЕО в компании главный. По-другому не бывает. То, что Илья понимал с самого начала, что я СЕО, для меня означало, что он понимает, что окончательное операционное решение в компании принимаю я. А потом месяца два-три спустя это (непонимание — ред.) проявилось», — рассказывает Хмиль.

Позиция Кенигштейна по сути подтверждает слова партнера о разном понимании ролей: «Роман никак не мог принять тот факт, что его статус в компании номинальный, а стартапом управляем мы оба. У нас были разные функции и разные зоны ответственности, но все вопросы мы обсуждали. Так было сначала».

Спустя три месяца после старта Хмиль сообщил, что партнер «хочет влиять на все решения в компании и иметь право вето».

«Это не устроило ни наших акционеров, ни меня. Потому что: 

• Во-первых, у тебя нет никакого корпоративного опыта;
• Во-вторых, если я СЕО, то я готов долго обсуждать, слушать, дискутировать, но в конце концов по каждому вопросу принимается решение и на операционном уровне его принимает СЕО. Если ты с чем-то не согласен как акционер, ты выносишь это на совет директоров и меняешь СЕО. Но в компании СЕО главный.

Вот с этого началось непонимание, которое переросло в более сложные конфликты. Но в результате я пытался этот конфликт минимизировать тем, что разделили зоны ответственности. Он отвечал за продажи. Я говорил, что «ты за это под ключ отвечаешь, я туда не вмешиваюсь. Просто есть бизнес-план на год — ты его должен выполнять. Не выполняешь — обсуждаем на борде (совете директоров — ред.)», — рассказывает суть разногласий Хмиль.

По мнению Кенигштейна, развитие ситуации после первых разногласий на третий месяц выглядело так:

«Работать становилось все сложнее и сложнее, и я искренне не понимал, почему так происходит. В какой-то момент Роман предложил поделить наши команды, а еще позже попросил меня прекратить коммуницировать с его подопечными. От этого страдал бизнес, хотя разногласия были скорее на каком-то психологическом уровне».

Несмотря на недопонимание, оба сооснователя оставались на своих местах как в совете директоров, так и на операционных должностях два года. Но в первых числах октября совет решил уволить с должности Илью Кенигштейна.

«Выкуп доли за бесценок»

Главным акцентом первого сообщения Кенигштейна, вероятно, стоит понимать не факт увольнения без объяснений, а наложение увольнения на действия, которые ведут к лишению его не только должности, но и акций.

«Прямо сейчас, в эти дни, происходит финальная стадия недружественного выдавливания меня из компании, инициатором которого является находящаяся в сговоре группа со-акционеров во главе с СЕО» — пишет он.

Для подтверждения своих слов он сообщает, что получил от акционеров предложение выкупить свою долю «за бесценок» — $50 000. В доказательство этого, он поделился с редакцией AIN.UA скриншотом переписки с акционерами и инвесторами компании Дмитрием Исуповым и Андреем Золотухиным. Подчеркивание фрагментов текста выполнено Кенигштейном.

Сам СЕО CQ говорит, что предложений по выкупу доли партнера не делал. Конкретно, о предложении в $50 000 Хмиль говорит, что не знает подробностей и на встрече не присутствовал.

«Я предлагал выплатить какое-то выходное пособие, чтобы расстаться мирно. Но поскольку переговоры о том, остается он в компании или нет, шли до последнего момента, то до этого предложения мы как-то не дошли. А потом он в понедельник вышел в паблик и это предложение стало не актуально обсуждать. Потому что он решил перевести это в какой-то срач», — говорит Хмиль.

Юрист Соломахина считает, что факт предложения $50 000 за долю не означает сговор, как уверен Кенигштейн. По ее мнению, сооснователь мог отказаться от предложения, запросить как акционер финансовую отчетность компании (согласно законам штата) и предложить провести оценку бизнеса. «Предлагал. Несколько раз. Проигнорировано», – утверждает Кенигштейн.

Однако это не снимает вопрос о причине предложения по заниженной цене и почему акционеры посчитали, что предложение может быть принято. Более четко позицию Кенигштейна проясняет обращение его адвоката Артема Афяна, который предпочитает все же пока не называть процесс такими терминами:

«Илья употребляет термин «рейдерство» и «недружественное выдавливание», но эти процессы еще не осуществились. Я представлял интересы Ильи на собрании акционеров и взял на себя обязательство о неразглашении его данных. Однако могу утверждать, что все принятые решения напрямую ведут к размытию доли Ильи. Следовательно, он просто окажется за бортом проекта. Уже сейчас он лишился операционного дохода от него. К моему большому сожалению, сторона Ozon Capital проигнорировала предложение медиации, которое озвучивалось как Ильей, так и мной. Что, по моему мнению, подтверждает существование плана по выдавливанию миноритарного партнера». 

Как пример предложений по медиации, Кенигштейн приводит его инициативу взять CEO извне компании, а им с Романом отойти от операционной работы. В этом было отказано.

Под «решениями, которые напрямую ведут к размытию доли» Афян подразумевает дополнительный выпуск акций, чтобы привлечь дополнительное финансирование. Они «могут оказаться у Ozon (текущего инвестора — ред.), что размоет долю Ильи».

Соломахина считает, что такой ход событий возможен.

«При отсутствии акционерного соглашения, у акционеров по закону нет преимущественного права на участие в дополнительной эмиссии (так называемого pre-emptive right)», — добавляет юрист.

То есть, при любом выпуске акций, если они в том числе не предназначены для миноритария вроде Ильи, его доля размывается.

Роман Хмиль в комментарии AIN.UA рассказал, что «Креативный квартал» планирует привлечь два раунда инвестиций — «в ближайшее время и в следующем году». «Когда мы получим конкретные деньги и подпишем сделку, мы будем понимать, по какой оценке мы это сделали и сможем сказать, успешно мы это сделали или не очень. Может мы вложили больше денег, чем деньги, которые получим за продажу. Части или целой компании. Поэтому пока что комментировать преждевременно», — рассказал Хмиль.

Как изменится доля Кенигштейна при привлечение раунда и оценке компании — неизвестно, пока сделка не будет закрыта.

Что будет дальше?

Стороны заявляют, что готовятся к судам. Кенигштейн – за рейдерство, Хмиль – за клевету. Хотя окончательно не исключают, что договориться все же удастся. Афян говорит, что пытается убедить другую сторону. «Но пока безрезультатно», — добавляет адвокат.

Хмиль во время разговора с журналистом о суде заметно раздражается:

1. «Рейдерство – это если у него отняли акции – их не отняли. Это клевета. Я бы хотел, чтобы он подал в суд и что-то доказал, но теперь подам в суд я. Потому что меня первый раз в жизни обвиняют в рейдерстве. На пустом месте. Зря он это сказал. Потому что надо подбирать слова и отвечать за эти слова. 

2. При чем тут государство Украина, если у нас американская компания. Это манипуляция и глупость. Он думает, что ему это сойдет с рук. Он привык много говорить и не отвечать за слова. Но это корпоративная история – здесь не получится не отвечать за слова. Это не публичная какая-то история, не социальная компания. Это бизнес. Если ты приносишь вред деловой репутации партнера и для компании, мы будем судиться. Он получит иск в Америке от нас по-любому».

Но когда речь заходит о досудебном регулировании, он говорит, что шансы разрешить все без суда «всегда есть». Хотя на прошлой неделе они были намного выше. «Сейчас ситуация немножко эмоциональна. Я думаю, она спадет и будут дальнейшие какие-то шаги. Как для меня – конфликта нет. Если тебя как топ-менеджера увольняют, надо к этому относится спокойно. Акционер ты, не акционер, совладелец, не совладелец. Мы много раз с Ильей при этом говорили, что в компании должны работать те люди, которые на своем месте. Если в какой-то момент кому-то из нас нужно уйти, нужно встать и уйти. Мы же при этом владеем долей в компании и мы болеем за то, чтобы компания жила и развивалась, как наше детище».

Соломахина также добавила, что «у должностных лиц американской компании есть перед последней фидуциарные обязательства (fiduciary duties). К ним относится и обязанность соблюдать лояльность по отношению к компании (duty of loyalty), а именно: ставить интересы компании выше своих собственных. Вопрос о том, прекращаются ли эти обязательства с увольнением, я бы оставила открытым. Мое мнение, что нет. В случае нарушения фидуциарных обязательств должностному лицу судом может быть присуждена компенсация нанесенных убытков».

Можно было всего этого избежать или подобное может ждать любого миноритария и защиты от этого нет?

Взаимоотношения между акционерами, правила выхода и выкупа долей прописываются в акционерном соглашении. Это нестандартный документ и для открытия компании он не нужен. Если акционерного соглашения нет, то взаимоотношения сторон регулируется общим законодательством Делавэра и так называемым ByLaws — уставом компании.

«Корпоративное законодательство Делавэра не предусматривает каких-либо специальных норм, направленных на защиту прав миноритарных акционеров. Кроме, разве что, «inspection right», т.е. права на доступ к документам компании, в том числе финотчетности. Но все остальные стандартные (для инвестиционных сделок) права миноритариев, вроде права вето и защиты от размытия, предусматриваются в акционерном соглашении», — объясняет Соломахина.

Почему сооснователи CQ не подписали акционерное соглашение?

Наиболее четкий ответ на вопрос об акционерном соглашении дает Роман Хмиль:

«Акционерного соглашения не было в стандартном пакете, который предложили юристы в Штатах, которые регистрировали нам компанию. Это не обязательный документ и мы посчитали, что ByLaws нам будет вполне достаточно».

Илье Кенигштейну журналист задал вопрос четыре раза, но так четкого ответа и не получил. Сооснователь говорил, что документ был «предусмотрен, но отложен на неопределенный срок», что он «верил, что рано или поздно его подпишут».

Более ясно отвечает его адвокат. «Сперва им было не до того. — говорит Артем Афян. — Полтора года он (Кенигштейн — ред.) не настаивал на этом. Проект развивался, и Илья, как и многие бизнесмены, отложил в сторону юридические тонкости, занимался развитием проекта. Когда Илья предложил (около месяца назад) сперва просьба была проигнорирована, потом отказались».

Хмиль подтверждает, что в течение полутора лет после регистрации компании, документ не составляли, потому что «никто вопрос не поднимал». Затем он соглашается, что Кенигштейн действительно поднял вопрос, «когда мы ему предложили уволиться добровольно». Тогда остальные акционеры «попросили его все предложения подавать в виде юридически грамотных документов, которые можно серьезно обсуждать». На уточнение, что, по словам Афяна, акционеры отказались рассматривать вопрос, СЕО «Креативного квартала» ответил так:

«Просто (а) такой документ не был подан на рассмотрение и (б) такое предложение поступило только тогда, когда мы начали Илью увольнять. В такой ситуации зачем компании ослаблять свою позицию что-то наспех подписывая?

Илья предложил подписать SA и внести существенные изменения в ByLaws. Мы сказали на собрании акционеров, что готовы рассмотреть предложения Ильи, которые будут подготовлены юристами и это зафиксировано протоколом собрания акционеров. Пока что от него никаких проработанных и подготовленных к рассмотрению нашими юристами документов не поступало. Болтология и пиар».

Кенигштейн и Афян в ответ заявляет, что протокол собрания акционеров, о котором говорит Хмиль, недействителен. «Там есть разночтения и есть несколько пунктов, которые не были внесены. Мы давали к нему замечания и уточнения», — говорит адвокат. «Встреча зафиксирована на аудиозапись. Та сторона прислала драфт протокола. Мы внесли правки. Большую часть они не учли. Протокол должен подписываться всеми участниками. Это подтверждает, что все с ним согласны. В этом случае его подписал только секретарь борда. То есть протокол недействительный», — утверждает Кенигштейн.

***

Илья Кенигштейн 5 октября, в день, когда совет директоров принял решение о его увольнение, написал в Facebook вовсе не гневный пост. Он называл «Креативный квартал» своим вторым ребенком, которого удалось вырастить «не благодаря, а скорее вопреки обстоятельствам, ежедневно возникающим как назойливая муха».